Неточные совпадения
— О, нет! — как будто с
трудом понимая, — сказал Вронский. — Если вам всё равно, то будемте
ходить.
В вагонах такая духота. Письмо? Нет, благодарю вас; для того чтоб умереть, не нужно рекомендаций. Нешто к Туркам… — сказал он, улыбнувшись одним ртом. Глаза продолжали иметь сердито-страдающее выражение.
Словом, все было хорошо, как не выдумать ни природе, ни искусству, но как бывает только тогда, когда они соединятся вместе, когда по нагроможденному, часто без толку,
труду человека
пройдет окончательным резцом своим природа, облегчит тяжелые массы, уничтожит грубоощутительную правильность и нищенские прорехи, сквозь которые проглядывает нескрытый, нагой план, и даст чудную теплоту всему, что создалось
в хладе размеренной чистоты и опрятности.
Маленькая горенка с маленькими окнами, не отворявшимися ни
в зиму, ни
в лето, отец, больной человек,
в длинном сюртуке на мерлушках и
в вязаных хлопанцах, надетых на босую ногу, беспрестанно вздыхавший,
ходя по комнате, и плевавший
в стоявшую
в углу песочницу, вечное сиденье на лавке, с пером
в руках, чернилами на пальцах и даже на губах, вечная пропись перед глазами: «не лги, послушествуй старшим и носи добродетель
в сердце»; вечный шарк и шлепанье по комнате хлопанцев, знакомый, но всегда суровый голос: «опять задурил!», отзывавшийся
в то время, когда ребенок, наскуча однообразием
труда, приделывал к букве какую-нибудь кавыку или хвост; и вечно знакомое, всегда неприятное чувство, когда вслед за сими словами краюшка уха его скручивалась очень больно ногтями длинных протянувшихся сзади пальцев: вот бедная картина первоначального его детства, о котором едва сохранил он бледную память.
Когда же тот умер,
ходил за оставшимся
в живых старым и расслабленным отцом умершего товарища (который содержал и кормил своего отца своими
трудами чуть не с тринадцатилетнего возраста), поместил, наконец, этого старика
в больницу, и когда тот тоже умер, похоронил его.
— А что отвечал
в Москве вот лектор-то ваш на вопрос, зачем он билеты подделывал: «Все богатеют разными способами, так и мне поскорей захотелось разбогатеть». Точных слов не помню, но смысл, что на даровщинку, поскорей, без
труда! На всем готовом привыкли жить, на чужих помочах
ходить, жеваное есть. Ну, а пробил час великий, тут всяк и объявился, чем смотрит…
А вообще Самгин жил
в тихом умилении пред обилием и разнообразием вещей, товаров, созданных руками вот этих, разнообразно простеньких человечков, которые не спеша
ходят по дорожкам, посыпанным чистеньким песком, скромно рассматривают продукты
трудов своих, негромко похваливают видимое, а больше того вдумчиво молчат.
Опершись на него, машинально и медленно
ходила она по аллее, погруженная
в упорное молчание. Она боязливо, вслед за мужем, глядела
в даль жизни, туда, где, по словам его, настанет пора «испытаний», где ждут «горе и
труд».
— Полноте: ни
в вас, ни
в кого! — сказал он, — мое время уж
прошло: вон седина пробивается! И что вам за любовь — у вас муж, у меня свое дело… Мне теперь предстоит одно: искусство и
труд. Жизнь моя должна служить и тому и другому…
Что же мы делаем? Мы хватаем такого одного случайно попавшегося нам мальчика, зная очень хорошо, что тысячи таких остаются не пойманными, и сажаем его
в тюрьму,
в условия совершенной праздности или самого нездорового и бессмысленного
труда,
в сообщество таких же, как и он, ослабевших и запутавшихся
в жизни людей, а потом
ссылаем его на казенный счет
в сообщество самых развращенных людей из Московской губернии
в Иркутскую.
Старцев все собирался к Туркиным, но
в больнице было очень много работы, и он никак не мог выбрать свободного часа.
Прошло больше года таким образом
в трудах и одиночестве; но вот из города принесли письмо
в голубом конверте…
После этого мы дружно взялись за топоры. Подрубленная ель покачнулась. Еще маленькое усилие — и она стала падать
в воду.
В это время Чжан Бао и Чан Лин схватили концы ремней и закрутили их за пень. Течение тотчас же начало отклонять ель к порогу, она стала описывать кривую от середины реки к берегу, и
в тот момент, когда вершина
проходила мимо Дерсу, он ухватился за хвою руками. Затем я подал ему палку, и мы без
труда вытащили его на берег.
С большим
трудом мы
прошли в этот день только 8 км, а до бивака осталось еще 24 км.
Еще хорошо, что Катя так равнодушно перенесла, что я погубил ее состояние, оно и при моей-то жизни было больше ее, чем мое: у ее матери был капитал, у меня мало; конечно, я из каждого рубля сделал было двадцать, значит, оно, с другой стороны, было больше от моего
труда, чем по наследству; и много же я трудился! и уменье какое нужно было, — старик долго рассуждал
в этом самохвальном тоне, — потом и кровью, а главное, умом было нажито, — заключил он и повторил
в заключение предисловие, что такой удар тяжело перенести и что если б еще да Катя этим убивалась, то он бы, кажется, с ума
сошел, но что Катя не только сама не жалеет, а еще и его, старика, поддерживает.
Полиция не смела пикнуть перед генералом, и вскоре дом битком набился сбежавшимися отовсюду ворами и бродягами, которые
в Москве орудовали вовсю и носили плоды ночных
трудов своих скупщикам краденого, тоже ютившимся
в этом доме. По ночам
пройти по Лубянской площади было рискованно.
И минувшее
проходит предо мной. Уже теперь во многом оно непонятно для молодежи, а скоро исчезнет совсем. И чтобы знали жители новой столицы, каких
трудов стоило их отцам выстроить новую жизнь на месте старой, они должны узнать, какова была старая Москва, как и какие люди бытовали
в ней.
Плату за
труды рабочие получают задельную и потому размер самого заработка находится
в прямой зависимости от навыка, усердия и добросовестности, — качества, которыми обладает далеко не всякий ссыльный, потому и не всякий
ходит в Мауку.
Орочи настаивали, они помогли нам обуться и подняться на ноги. Они принялись рубить дрова и просили нас то одного, то другого
сходить за топором, принести дров, поднять полено и т. д. Я убедил Рожкова и Ноздрина не отказываться от работы и объяснил
в чем дело. Кишечник и желудок отвыкли работать, и от этого мы заболели: нужны движения, нужно дать встряску организму, нужен физический
труд, хотя бы через силу.
Собрав остатки последних сил, мы все тихонько пошли вперед. И вдруг действительно
в самую критическую минуту с левой стороны показались кустарники. С величайшим
трудом я уговорил своих спутников
пройти еще немного. Кустарники стали попадаться чаще вперемежку с одиночными деревьями.
В 21/2 часа ночи мы остановились. Рожков и Ноздрин скоро развели огонь. Мы погрелись у него, немного отдохнули и затем принялись таскать дрова. К счастью, поблизости оказалось много сухостоя, и потому
в дровах не было недостатка.
— Чего — кровным
трудом, — возразил Макар Григорьев, — я ведь не то что от пищи али от содержания своего стану отрывать у себя и давать вам; это еще постой маненько: я сам охоч
в трактир
ходить, чай и водку пить; а это у меня лежалые деньги
в ломбарде хранятся.
Он возвратился из церкви под влиянием сильнейшего религиозного настроения, и когда потом, часу
в двенадцатом, заблаговестили к преждеосвященной обедне, он первый отправился к службе; и его даже удивляло, каким образом такие религиозные люди, как Семен Яковлевич и Евлампия Матвеевна, молились без всякого увлечения:
сходят в церковь, покланяются там
в пояс и
в землю, возвратятся домой только несколько усталые, как бы после какого-то чисто физического
труда.
— Я не знаю, как у других едят и чье едят мужики — свое или наше, — возразил Павел, — но знаю только, что все эти люди работают на пользу вашу и мою, а потому вот
в чем дело: вы были так милостивы ко мне, что подарили мне пятьсот рублей; я желаю, чтобы двести пятьдесят рублей были употреблены на улучшение пищи
в нынешнем году, а остальные двести пятьдесят —
в следующем, а потом уж я из своих
трудов буду высылать каждый год по двести пятидесяти рублей, — иначе я с ума
сойду от мысли, что человек, работавший на меня — как лошадь, — целый день, не имеет возможности съесть куска говядины, и потому прошу вас завтрашний же день велеть купить говядины для всех.
Такого рода метаморфозы вовсе не редкость даже для нас; мы на каждом шагу встречаем мечущихся из стороны
в сторону простецов, и если
проходим мимо них
в недоумении, то потому только, что ни мы, ни сами мечущиеся не даем себе
труда формулировать не только источник их отчаяния, но и свойство претерпеваемой ими боли.
Из лагеря
в город вела только одна дорога — через полотно железной дороги, которое
в этом месте
проходило в крутой и глубокой выемке. Ромашов по узкой, плотно утоптанной, почти отвесной тропинке быстро сбежал вниз и стал с
трудом взбираться по другому откосу. Еще с середины подъема он заметил, что кто-то стоит наверху
в кителе и
в шинеле внакидку. Остановившись на несколько секунд и прищурившись, он узнал Николаева.
Проходя службу два года и три месяца
в Белобородовском гусарском полку
в чине корнета уволен из оного по домашним обстоятельствам и смерти единственной родительницы
в чине подпоручика и скитаясь после того как птица небесная где день где ночь возымел желание отдохнуть
в трудах служебных…
— Покуда — ничего.
В департаменте даже говорят, что меня столоначальником сделают. Полторы тысячи — ведь это куш. Правда, что тогда от частной службы отказаться придется, потому что и на дому казенной работы по вечерам довольно будет, но что-нибудь легонькое все-таки и посторонним
трудом можно будет заработать, рубликов хоть на триста. Квартиру наймем; ты только вечером на уроки станешь
ходить, а по утрам дома будешь сидеть; хозяйство свое заведем — живут же другие!
Теперь он даже
в пирожную
ходить не может; и денег нет, и силы тают с каждым днем. С
трудом Анна Ивановна уговорила его не отказываться от скудного обеда
в два блюда, обнадежив, что не все еще пропало и что со временем она возвратит свои издержки.
Он действительно бы был героем, ежели бы из П. попал прямо на бастионы, а теперь еще много ему надо было
пройти моральных страданий, чтобы сделаться тем спокойным, терпеливым человеком
в труде и опасности, каким мы привыкли видеть русского офицера. Но энтузиазм уже трудно бы было воскресить
в нем.
Разговаривать с ним я тоже не мог; он тоже разговаривать не умел, и видно, что ему это было
в большой
труд, и он только тогда оживлялся, когда, чтоб кончить разговор, дашь ему что-нибудь сделать, попросишь его
сходить, сбегать куда-нибудь.
Соскочив на землю и видя эту ошибку, я тотчас принялся откидывать снег от двери; сырой, он крепко слежался; деревянная лопата с
трудом брала его, железной не было, и я сломал лопату как раз
в тот момент, когда
в калитке появился приказчик; оправдалась русская пословица — «За радостью горе по пятам
ходит».
Володин исправно
ходил к Адаменкам на уроки. Мечты его о том, что барышня станет его угощать кофейком, не осуществились. Его каждый раз провожали прямо
в покойчик, назначенный для ручного
труда. Миша обыкновенно уже стоял
в сером холщевом переднике у верстака, приготовив потребное для урока. Все, что Володин приказывал, он исполнял радушно, но без охоты. Чтобы поменьше работать, Миша старался втянуть Володина
в разговор. Володин хотел быть добросовестным и не поддавался. Он говорил...
Отвечала не спеша, но и не задумываясь, тотчас же вслед за вопросом, а казалось, что все слова её с
трудом проходят сквозь одну какую-то густую мысль и обесцвечиваются ею. Так, говоря как бы не о себе, однотонно и тускло, она рассказала, что её отец, сторож при казённой палате, велел ей, семнадцатилетней девице, выйти замуж за чиновника, одного из своих начальников; муж вскоре после свадьбы начал пить и умер
в одночасье на улице, испугавшись собаки, которая бросилась на него.
И вот раз он зашел на гумно; поговорив с мужичками о хозяйстве, хотя сам не умел отличить овса от пшеницы, сладко потолковав о священных обязанностях крестьянина к господину, коснувшись слегка электричества и разделения
труда,
в чем, разумеется, не понимал ни строчки, растолковав своим слушателям, каким образом земля
ходит около солнца, и, наконец, совершенно умилившись душой от собственного красноречия, он заговорил о министрах.
За ним еще как за ребенком
ходить надобно, чтоб он, значит,
в непрестанных физических
трудах находился… тогда, и только тогда, он об этой рюмке забудет!
Доктор осматривал рану. Пуля
прошла сквозь голову и застряла
в стене. Не было
труда вытащить ее из штукатурки, что комиссар сделал гвоздем. Она была помята, меньшего калибра и большей длины, чем пуля
в револьвере Геза; кроме того — никелирована.
Около лужи, занимающей почти всю улицу и мимо которой столько лет
проходят люди, с
трудом лепясь по заборам, пробирается босая казачка с вязанкой дров за спиной, высоко поднимая рубаху над белыми ногами, и возвращающийся казак-охотник шутя кричит: «выше подними, срамница», и целится
в нее, и казачка опускает рубаху и роняет дрова.
Будьте уверены, что любовь
пройдет в обоих случаях: уедете куда-нибудь —
пройдет; женитесь — еще скорее
пройдет; я сам был влюблен и не раз, а раз пять, но бог спас; и я, возвращаясь теперь домой, спокойно и тихо отдыхаю от своих
трудов; день я весь принадлежу моим больным, вечерком
в вистик сыграешь, да и ляжешь себе без заботы…
— Шабаш, ребята! — весело сказал Глеб, проводя ладонью по краю лодки. — Теперь не грех нам отдохнуть и пообедать. Ну-ткась, пока я закричу бабам, чтоб обед собирали, пройдите-ка еще разок вон тот борт… Ну, живо! Дружней! Бог
труды любит! — заключил он, поворачиваясь к жене и посылая ее
в избу. — Ну, ребята, что тут считаться! — подхватил рыбак, когда его хозяйка, сноха и Ваня пошли к воротам. — Давайте-ка и я вам подсоблю… Молодца, сватушка Аким! Так! Сажай ее, паклю-то, сажай! Что ее жалеть!.. Еще, еще!
По ее милости он стал и одеваться опрятно, и держаться прилично, и браниться бросил; стал уважать ученых и ученость, хотя, конечно, ни одной книги
в руки не брал, и всячески старался не уронить себя: даже
ходить стал тише и говорил расслабленным голосом, все больше о предметах возвышенных, что ему стоило
трудов немалых.
В эту повесть и особенно
в «Катехизис» Далматов влил себя, написав: «Уважай
труды других, и тебя будут уважать»; «Будучи сытым, не
проходи равнодушно мимо голодного»; «Не сокращай жизни ближнего твоего ненавистью, завистью, обидами и предательством»; «Облегчай путь начинающим работникам сцены, если они стоят того»; «Актер, получающий жалованье и недобросовестно относящийся к делу, — тунеядец и вор»; «Антрепренер, не уплативший жалованья, — грабитель».
Пройдут года, вода будет течь обильной струей, но вряд ли кому придет
в голову желание узнать, каких
трудов и усилий стоило добыть ее из камня…
И никто не относился ко мне так немилостиво, как именно те, которые еще так недавно сами были простыми людьми и добывали себе кусок хлеба черным
трудом.
В торговых рядах, когда я
проходил мимо железной лавки, меня, как бы нечаянно, обливали водой и раз даже швырнули
в меня палкой. А один купец-рыбник, седой старик, загородил мне дорогу и сказал, глядя на меня со злобой...
Он говорил это и
ходил по кабинету. Вероятно, он думал, что я пришел к нему с повинною, и, вероятно, он ждал, что я начну просить за себя и сестру. Мне было холодно, я дрожал, как
в лихорадке, и говорил с
трудом, хриплым голосом.
Долго
ходили репетиторы и приготовляли меня
в пятый класс, потом я служил по различным ведомствам, проводя большую часть дня совершенно праздно, и мне говорили, что это — умственный
труд; моя деятельность
в сфере учебной и служебной не требовала ни напряжения ума, ни таланта, ни личных способностей, ни творческого подъема духа: она была машинной; а такой умственный
труд я ставлю ниже физического, презираю его и не думаю, чтобы он хотя одну минуту мог служить оправданием праздной, беззаботной жизни, так как сам он не что иное, как обман, один из видов той же праздности.
Бабушке немалого
труда стоило успокоить дьяконицу, что она ничего о ее брате худого не думает и нимало на него не сердится; что «любовь это хвороба, которая не по лесу, а по людям
ходит, и кто кого полюбит,
в том он сам не волен».
Она точно застыла
в своем злобном презрении к «нéгодям-мужикам» и даже не дает себе
труда сойти с ребенком с телеги.
Жарко стало у костра, и Саша полулег
в сторонке. Опять затренькала балалайка, и поплыл тихий говор и смех. Дали поесть Фоме: с
трудом сходясь и подчиняясь надобности, мяли и крошили хлеб
в воду узловатые пальцы, и ложка
ходила неровно, но лицо стало как у всех — ест себе человек и слушает разговор. Кто поближе, загляделись на босые и огромные, изрубцованные ступни, и Фома Неверный сказал...
Нельзя не порадоваться, что
прошло уже у нас время таких признаний
в исторических
трудах.
Высокий дом, широкий двор
Седой Гудал себе построил…
Трудов и слез он много стоил
Рабам послушным с давних пор.
С утра на скат соседних гор
От стен его ложатся тени.
В скале нарублены ступени;
Они от башни угловой
Ведут к реке, по ним мелькая,
Покрыта белою чадрόй
Княжна Тамара молодая
К Арагве
ходит за водой.
В ответ на её приветствие он, с
трудом согнув шею,
прошёл к окну и сел там, отдуваясь, угрюмо спрашивая...
Нужно было
пройти прииск из конца
в конец, и только тогда «открывался
в этом беспорядке порядок» и вся масса затраченного человеческого
труда освещалась разумной мыслью.